В 26 лет Яна Харлан руководит разработкой космического двигателя. В следующем году его планируют запустить.
Лучше прочитать оригинал!:
https://habr.com/ru/post/484364/В 2017 году российские ученые из команды Avant Space занялись разработкой уникального геликонного сеточного двигателя для космических спутников. С ним бы они могли поддерживать орбиту и выполнять межорбитальные переходы.
«Это простое на первый взгляд устройство повелевает воистину сложными плазменными процессами и позволяет разгонять рабочее тело двигателя до скоростей в десятки километров в секунду. Базовая схема не нова — мы лишь постарались сделать максимально эффективным сам плазменный разряд с помощью возбуждения геликонных волн», — говорит со-основательница и гендиректор проекта Avant Space Яна Харлан.
В 2019 году Avant Space получили грант на 60 млн рублей от Сколково сроком на два года на создание прототипа двигательной установки. Яна Харлан — выпускница Бауманки и аспирантка Сколтеха. Она работает в отрасли с 19 лет. До создания своего проекта Яна успела поработать инженером в «Российских космических системах» и Центральном институте авиационного моторостроения им. Баранова. В 2019 году Forbes включил ее в список претендентов на участие в рейтинге самых перспективных россиян моложе 30 лет.
Мы поговорили с Харлан о ее проекте, о состоянии российской космической отрасли и о проблемах, с которыми сталкивается разработка.
— Я думаю, что многие чувствуют глобальные космические перемены. Это невероятно, но стоимость запуска 1 кг груза на низкую орбиту снизилась в три раза за 2017 г. (слава Илону Маску). Мы стоим на пороге новой эры космонавтики, эры многоспутниковых группировок и вездесущего интернета. На самом деле создание группировки глобального покрытия Земли широкополосным интернетом это не только миллиарды долларов, но и неисчислимое количество новых идей, проектов, и, так скажем, технологических вызовов. Моя команда также пытается угнаться за последними трендами и создать жизненно важную подсистему для спутников в группировках. Сейчас в мире очень много стартапов, которые преследуют такую же цель, мы живем в условиях жесточайшей конкуренции.
— В чем уникальность проекта, что даст использование таких двигателей?
— Сверхточное управление спутником, переходы на другие орбиты, возможность перестроения группировки, и все это с самым крутым удельным импульсом в очень миниатюрном виде. Вот например, вся наша система управления двигателем это кубик 10*10*10 см, а в былые времена такая система для ионного двигателя весила почти как я.
— Изначально говорилось, что двигатели начнут использовать уже в 2020 году. Как идут работы?
— На заре проекта мы надеялись на российского инвестора и заинтересованность Роскосмоса. Я думала, что мы разработаем двигатель, а дальше дело за малым, но не тут-то было. Современный заказчик — создатель спутника — требует поставки готового легко интегрируемого решения. Поэтому сегодня мы разрабатываем еще и все служебные подсистемы двигателя, а заодно и комплектуем собственный аппарат для технологической миссии. Должна признать, что в этом году мы вряд ли запустимся, хотя летный прототип двигательной установки (с подсистемами) уже будет разработан. Надеюсь, мы найдем способы запуститься в течение 2021 года и таким образом выложим дорогу на мировой рынок лавровыми листочками (в случае успеха, конечно).
— Насколько легко в России что-то разрабатывать?
— Куда ни ткни — везде есть свои сложности. Они начинаются с технологических проблем. Для изготовления двигателей нужны сложные производственные технологии: высокоточного производства керамики, обработки титана, и для нас зачастую проблемно найти поставщика, который может такую работу сделать. На это уходит время и деньги, поскольку опыта изготовления подобных изделий ни у кого нет. И в этом сильно ощущается уменьшение компетенций производственных предприятий. С каждым годом их становится все меньше и меньше, а сложные работы становятся все дороже и дороже.
Следующий момент — со специалистами. Нам постоянно требуется какой-то контакт с людьми, которые делают спутники, чтобы определить точные требования к нашей системе, ибо это его часть. Очень сложно в России найти людей, которые ответят на наши вопросы. Почти всегда это работники госпредприятий, которые очень тяжело идут на контакт из-за секретности или скептического отношения к коммерческим разработкам. Организовать партнерство с компанией-производителем спутников, которая могла бы нам оказывать такую поддержку, пока не получается.
— Почему Роскосмос не идет на контакт, это же в их интересах?
— В текущей парадигме федеральной космической программы слова «коммерциализация», «эффективность» и «развитие малого и среднего бизнеса» отсутствуют. Сегодня государство недостаточно поддерживает развитие отношений между такими группами разработчиков, как мы, и госкорпорацией. Среда для развития инновационных космических компаний в рамках государственно-частного партнерства не создана.
— Как, по-вашему, обстоят дела в российской космонавтике? Все говорят о SpaceX. Чем мы потенциально можем удивить в сфере разработок?
— К сожалению, успехов мало. Деятельность предприятий Роскосмоса насыщена «мегапроектами» — это и тяжелая «Ангара», и лунная программа. Глядя правде в глаза, можно сказать, что коммерческих перспектив у этих проектов нет, а космос сегодня превращается в бизнес-пространство, на котором действуют новые законы. Понимаете, России там нет, на гребне актуальных космических технологий. Там есть Индия, Китай и даже Новая Зеландия, а России нет. Ситуацию нужно менять, и прежде всего это касается стратегического планирования развития отрасли, модернизации подхода к ведению разработок. В заключение могу только добавить, что все говорят о SpaceX во многом заслуженно.
— Как на этот процесс влияет утечка мозгов?
— Это, скорее, следствие, а не причина. Я знаю многих специалистов, которые уехали, и не потому, что им нравится американская культура или они мечтали жить в Европе, а, поскольку их потребности в профессиональной реализации не могут быть удовлетворены. Нет проектов, нет вдохновляющей деятельности. Фактически, до специалистов, которые сейчас выпускаются и все еще имеют конкурентный уровень образования, сейчас никому нет дела.
Выпускников Бауманки предприятия Роскосмоса без вопросов берут на работу. Вопрос в том, на какую зарплату. Иногда начальники отделов могут дотянуть зарплату молодого спеца до приемлемого уровня, но рост минимальный, а мой опыт показывает, что ты попадаешь в нездоровую среду, где безумные НИОКРы тянутся по десять лет, а за это время меняется вообще все.
— Есть ли у вас задел на партнерство по вашему проекту с зарубежьем?
Это наш план и жизненная необходимость, так как для существования нам нужен заказчик, а в России у нас его нет. Мы посещаем международные конференции, налаживаем контакты со стартапами, которые разрабатывают аппараты. Плюс, у нас развивается направление разработки подсистем. Европейцы начали приглашать нас на испытания систем управления в своих лабораториях. Также мы налаживаем торговые отношения с Китаем. Хотя есть проблема экспорта таких продуктов из России, так как включаются некие внутренние ограничения как со стороны заказчика, так и со стороны поставщика.
— О чем бы вы спросили Илона Маска, если бы у вас состоялась личная встреча?
— Очень хочу поговорить с ним о будущем, о больших международных проектах, которые будут актуальны через 20-30 лет: орбитальные электростанции, астероидная добыча полезных ископаемых, космический туризм — как он себе это представляет?